И все-таки главной проблемой продолжали оставаться огненные смерчи; коричневые демоны были, конечно, намного опаснее зомби. Я очень радовался тому, что в странной комнате есть колонны – они давали мне хоть какую-то возможность укрыться от грозящих со всех сторон опасностей. Сделав бешеный рывок, чтобы добраться до одной из них, я выстрелил в группу зомби. И, едва переведя дыхание, помчался к следующей колонне.

На этот раз огненный шар пролетел совсем близко, опалив меня своим жаром. С той позиции, которую я занимал, подобраться к монстрам, не будучи предварительно поджаренным, не было никакой возможности, а мощность помпового ружья слишком мала, чтобы с такого расстояния причинить им вред.

Пока я пытался справиться с дрожью, за спиной снова послышалось жужжание, а затем резкий металлический скрежет. Ясно, что звуки эти мог издавать только летающий череп, выследивший меня между колоннами.

Ну, тварь летучая, я тебя сейчас, наконец, достану! Даже толком не прицелившись, я выпустил заряд.

Промах получился знатный!

Череп увильнул от пули; я снова выстрелил, и попал в одну из бочек с зеленой жижей.

Она взорвалась со страшным грохотом. Взрывная волна ударила меня в защитный бронежилет и повалила на пол, как мула, сорвав часть амуниции. Череп же разорвался на множество мелких металлических осколков.

Мои несчастные барабанные перепонки в очередной раз чуть не лопнули – теперь от грохота второго взрыва, третьего, четвертого... Одна за другой взорвались пять или шесть бочек с омерзительной гадостью. В голове вертелась лишь одна мысль – я благодарил Господа за то, что оказался с противоположной стороны колонны.

Ядовитое облако голубоватого дыма клубами вилось над полом и у стен. Это было все, что осталось от окислившейся токсичной слизи. Задыхаясь от едкой вони отравляющих паров, я бросил быстрый взгляд через плечо и увидел сцену, напоминавшую кровавую бойню.

Зомби и демоны являли собой клочья серой плоти, перемешавшиеся в дьявольской каше. Вонь, как от тысячи гнилых лимонов, наполнила комнату, забивая даже зловоние ядовитых взрывных паров.

Я с трудом поднялся и поплелся к двери, подгоняемый страхом перед той разрушительной силой, которая была скрыта в сорокогалонных бочках. В самом конце комнаты я наткнулся на единственное существо, которому удалось уцелеть помимо меня.

Вцепившись когтями в пол, там лежал демон. Одна нога напрочь оторвана, другая – неестественно вывернута. Из него по каплям сочился желтый гной. Едва капля вытекала, как она тут же воспламенялась, превращаясь в маленький костер.

Я приставил ружье к безобразной башке и ухмыльнулся:

– Пришел твой черед подыхать, зверюга бессловесная!

И услышал в ответ:

– Зззверюга... нет...

Я остолбенел от удивления – никак не думал, что эти твари могут говорить.

– Ну что ж, – я ткнул чудовище дулом ружья, – ты, пожалуй, прав. Звери или убивают, или оставляют в покое.

Распластавшийся на животе монстр, неестественно вывернув огромную голову, не отводил от меня глаз, так что у меня при этом зрелище противно засосало под ложечкой.

– Вы – зззверюги... когда мы организззуем планету...

Я скривил губы, но сердце мое учащенно забилось. О какой планете он говорит? О Марсе? Или же в планы пришельцев входила Земля?

– Да мы от вас места мокрого не оставим, как только вы к нам со своей поганой помойки заявитесь, ты, кусок дерьма!

Чудовищный пришелец рассмеялся, распахнув пасть так, что без труда мог бы одним махом откусить человеку голову.

– Мы бросссаем ссскалы... большшшие ссскалы...

Картина, которую я себе нарисовал со слов монстра, была до смешного нелепой, но, несмотря на всю ее абсурдную несуразность, у меня мороз пробежал по коже. Что-то подсказывало, что эта тварь сознательно акцентирует слово "большие".

Несмотря на свои намерения, я был слишком заинтригован словами чудовища, чтобы тут же разнести ему голову, и решил дать мерзкой твари возможность выговориться.

– Почему твои приятели не пытались заговорить? Вы что, все разговариваете?

Монстр широко раскрыл пасть, обнажив десны, поросшие спутанными волосками, и зубы, которые вращались и менялись местами.

– Нет... мы всссе разззные, как вы, люди, всссе разззные.

Пришелец чуть отполз в сторону. Не думаю, что он намеревался смыться – наверняка отлично понимал, что это невозможно. Я стал опасаться, что он заманивает меня куда-то. Прямо передо мной располагалась зеленоватая каменная стена с барельефом, изображавшим лицо демона. У меня почему-то возникли сильные сомнения, что барельеф – лишь орнаментальная отделка помещения, сделанная по заказу Объединенной аэрокосмической корпорации.

– В чем же мы разные? – продолжал я задавать вопросы, нутром чуя, что монстр вот-вот сделает какое-то важное признание.

– Некоторые... боятссся, – с трудом выдохнуло чудовище. На его морде не отражалось чувства страха перед смертью, но по тому, как тело его судорожно подергивалось, я сделал вывод, что конец близок. – Другие сссильные... ты сссильный.

Господи, только этого не хватало! Признания космической твари в уважительном отношении к Флаю Таггарту!

– Мало сссильных, как ты, сссильных... другие годятссся только быть рабами. Людьми-рабами.

Мысль, давно сидевшая в подсознании, прорвалась наружу. Я не был настолько усталым, чтобы не понять смысл слов, сорвавшихся с языка монстра – его толстого и грубого языка. Некоторые – сильные... Значит, существовали еще какие-то люди, которые сохранили человеческий облик и продолжали оставаться самими собой!

Когда Фобос превратился в ад, я распростился с надеждой на спасение, запрятал ее в укромное место и ключ выбросил.

Несмотря на волнение, ни один мускул не дрогнул на моем лице – монстр мог быть достаточно сообразительным, чтобы смекнуть, какие чувства охватили меня, когда я подумал о том, что в числе этих сильных людей вполне могла оказаться Арлин.

Если на Фобосе остался в живых еще хоть один человек, это могло бы в корне изменить мое положение. Еда и питье меня волновали гораздо меньше, чем возможность хоть немного поспать, потому что без отдыха долго не протянуть. Значит, прежде чем меня свалит усталость, надо найти этого человека. Он предупредил бы меня об опасности. Сон без напарника в таких условиях равен самоубийству. Иначе всем моим благим намерениям грош цена. Бесконечно бодрствовать я тоже не мог, и если мне не удастся хоть немного восстановить силы, то никакие боеприпасы – хоть со всей Солнечной системы – не принесут спасенья.

– Ты до глубины души растрогал меня, – сказал я.

– Договор, – неожиданно предложил монстр, не обратив внимания на прозвучавший в моих словах сарказм. – Ты... жжживешь; ты работаешшшь; ты помогаешшшь.

Все, оказывается, очень просто – мне нужно всего лишь работать на захватчиков-пришельцев и помогать им завоевывать род человеческий, тогда они милостиво разрешили бы мне жить в качестве их раба. "Господи, – подумал я, – надо же, какой соблазн".

Славно, что мне такой экземплярчик разговорчивый попался. Интересно, что же этим гадам ползучим могло от меня понадобиться?

– Отлично, – продолжил я. – Тогда почему бы тебе не рассказать, какого черта вы здесь ад кромешный устроили?

Чудовище снова рассмеялось. Этот смех проскрежетал по моим нервам, как всхлипы расстроенного контрабаса.

– Ад... мы хотим уссстроить, – заявил монстр. – Сседаться... помощщщь; ты – жжживой, чччеловек.

– Как зомби?

– Ты – жжживой, не ходячий мертвец; ты сссможешшшь видеть оссстальных.

– Каких остальных? Кому еще удалось уцелеть? Девушка выжила?

Ну, Флай, ты просто великолепен – мил и обаятелен. Да ведь это чудовище, скорее всего, даже отдаленного понятия не имеет о том, что такое девушка!

– Ты помогаешшшь... ты видишшшь оссстальных.